Пришло время казнить
Премьер-министр Израиля впервые высказался за смертную казнь для террористов, имея в виду прежде всего Омара Аль-Абеда, зверски убившего еврейскую семью в Халамише во время субботней трапезы. Нетаниягу отметил, что у судебных инстанций есть все законные рычаги для принятия такого решения, «но суд хочет знать мнение правительства». Так вот, его мнение как главы правительства: пришло время казнить террористов.
До этого за смертную казнь высказались министры Авигдор Либерман, Нафтали Беннет, Аелет Шакед и Исраэль Кац, а также депутат Одед Форер. Среди них только Либерман давно и последовательно лоббирует этот вопрос; остальные, не исключая Нетаниягу, предпочитали не выпускать джина из бутылки.
Дискуссии о смертной казни ведутся в Кнессете с начала 50-х годов. Получив этот закон в наследство от Британского мандата, Израиль несколько раз менял его и пересматривал, но в конечном итоге применил всего два раза - против нацистского преступника Эйхмана и впоследствии оправданного Меира Тувианского. Действующий в Иудеи и Самарии военный трибунал неоднократно выносил смертный приговор террористам, но БАГАЦ всегда отменял его, считая, что Израиль не имеет права казнить жителей территорий.
Споры о высшей мере наказания обрели особую остроту, после того как осужденные на несколько пожизненных сроков убийцы стали выходить на свободу в рамках обменных сделок. В последнее время к аргументам его сторонников добавился ранее не слишком известный факт о том, что палестинская администрация выплачивает регулярное пособие сидящим в израильской тюрьме террористам. «Зарплата» тем выше, чем больше срок и тяжелее преступление – то есть, попросту говоря, чем больше евреев убил преступник. Такое поощрение служит мощным стимулом для приобщения к терроризму палестинцев и израильских арабов (гонорары последних даже выше).
Однако смертная казнь ничего здесь принципиально не изменит: деньги за казненного убийцу получат его родственники. Этот мотив – обеспечить семью - часто движет шахидами, которые изначально готовы к смерти. Как заявил один неудавшийся террорист: «я хотел, чтобы меня убили, и мои дети получили за это деньги».
Как известно, погибшие «при исполнении» террористы обретают в ПА ореол мучеников и национальных героев, а восхваления казненных убийц наверняка будут еще громче и сделают террор в глазах молодых арабов еще привлекательнее. И если похороны шахидов перерастают в беспорядки, то не менее бурной реакции стоит ждать на приведение в исполнение смертного приговора. Таким образом, роль смертной казни в сокращении террора очень сомнительна.
У противников этого вида наказания есть и моральные доводы: в еврейском государстве не должно быть палачей. Сюда добавляются опасения перед осуждением со стороны «цивилизованного мира» и политической изоляции Израиля. Еще одна не имеющая решения проблема: смертная казнь должна применяться не только к арабам, но и к евреям, среди которых тоже есть осужденные за террористическую деятельность. Иначе эта практика вступает в противоречие с Основным законом государства, никогда не получит одобрения БАГАЦа и уж точно вызовет нападки в адрес Израиля.
Наконец, против смертной казни высказываются некоторые сотрудники служб безопасности, которые считают, что она спровоцирует новые похищения израильтян для обмена их на осужденных к высшей мере террористов.
Все эти доводы вполне резонны и разумны, в то время как сторонники смертной казни больше руководствуются эмоциями. Но гнев и боль народа – не менее сильный аргумент. В конце концов, в казни Эйхмана тоже не было никакого практического смысла, кроме священного возмездия и неотвратимости наказания. В отношении террористов наказание выглядит не только заслуженным и соответствующим еврейской морали («кровь за кровь, жизнь за жизнь»), но и единственно оправданным. Ведь в данном случае нет смысла рассчитывать на перевоспитание преступников в тюрьме. Более того, с высокой вероятностью террорист выйдет из тюрьмы еще более убежденным убийцей. Пожизненный срок здесь не поможет, поскольку даже несколько пожизненных приговоров не гарантируют, что бандит с кровью на руках не выйдет на свободу. Отсюда следует одно несомненное преимущество высшей меры: казненный террорист уже больше никого не убьет.
Научные данные по этому поводу противоречивы: одни исследования доказывают, что угроза смертной казни приводит к сокращению преступности, другие говорят об обратном.
Многие призывают к более гуманному варианту – законодательному запрету на освобождение пожизненно осужденных. Но в этом случае террористы проведут остаток жизни в комфортабельной израильской тюрьме за счет налогоплательщиков.
Вопрос очень сложный, и не случайно среди сторонников смертной казни в Израиле есть и левые правозащитники, и правые религиозные поселенцы. При этом и те, и другие признают, что проблему террора эта мера не решит. Хуже всего, что обсуждение столь болезненной для народа Израиля темы превращается в фактор политической игры. Дело даже не в том, что те политики, которые сейчас выступают за смертную казнь, когда-то голосовали против нее. Нетаниягу и его министры сегодня апеллируют к гневу и скорби израильтян, потрясенных злодейским убийством семьи Саломон. Но, к сожалению, это не первый (и, возможно, не последний) кровавый теракт. Почему же «время казнить террористов» пришло именно сейчас? Не потому ли, что этими громкими призывами нас пытаются отвлечь от очевидной капитуляции правительства по Храмовой горе?
На самом деле, если уж выносить смертные приговоры, то в первую очередь организаторам террора. Таким, например, как Маруан Баргути, который того и гляди выйдет из тюрьмы и станет главой автономии и нашим партнером по мирному процессу. И если мы не успели посадить на скамью подсудимых Арафата, то есть надежда увидеть там кое-кого из нынешних палестинских лидеров.